Сайт болельщиков Зинедина Зидана

Несмотря на то, что в победе Зидана в традиционном опро­се «Франс футбола» сомнений быть не могло, сам герой реа­гировал на сообщение о присуждении ему «Золотого мяча» с огромной радостью. Предлагаем вашему вниманию беседу Зинедина ЗИДАНА с корреспондентом «Франс футбола», ис­полнявшим приятную миссию.

—   Зинедин, вы стали 43-м лауреатом «Золотого мяча» «Франс футбола»...

—   Фантастика! Значит, я — лучший футболист мира... Эта весть воспламенила мою душу, вы даже представить себе не можете... Нет слов... Что ж, 1998 год воистину стал счаст­ливейшим в моей карьере.

—    Вы заслужили это при­знание.

—   Наверное, но сразу надо сказать, что львиная доля зас­луги в этом принадлежит «Ювентусу» и сборной Фран­ции. Я выступал в составе двух великолепных команд, кото­рые позволили мне раскрыть мои возможности.

—    Был ли титул лучшего футболиста для вас одной из целей?

—    С той поры, как я при­ехал в Италию, мысль об этом, признаться, все время сидела где-то в уголке сознания. Под­писывая контракт с «Ювентусом», я думал о том, что выс­тупление за этот великий клуб поможет мне пополнить кол­лекцию наград, как клубных, так и, возможно, индивидуаль­ных.

—      Вы стали пятым игроком «Старой синьоры», пос­ле Омара Сивори, Паоло Росси, Мишеля Платини и Роберто Баджо, удостоенным «Зо­лотого мяча».

—       Я знал, что, покидая «Бордо» и отправляясь в «Ювентус», обрету трамплин для роста. Помню, я сказал себе: «Я совершаю великий переход в великий клуб»...

—     Вот пример продуман­ной карьеры!

—       Я действительно чув­ствовал, что чемпионат Италии с его необходимостью сра­жаться изо всех сил в каждом матче поможет мне прогрес­сировать. Уже тогда я думал и о чемпионате мира, о том, что опыт игры на высшем клубном уровне даст мне преимуще­ства в подготовке к гранди­озному турниру.

—     Вернемся к «Золотому мячу»...

Помнится, в ноябре я увидел в вашем журнале спи­сок 50 футболистов, предло­женных для голосования. Об­наружив свою фамилию в ана­логичном списке два года назад и изучив весь круг претендентов, я расценил, что могу занять примерно 30 е место. Так оно и вышло. В 97-м я рассчитывал попасть в десят­ку и был удивлен и обрадован третьему месту...

- А в этом году?

—   На этот раз результаты снова оказались для меня неожиданными. Мне представ­лялось, что Рональдо заслужи­вает того, чтобы опять стать первым. Да, у него были не­легкие моменты в этом году, но, если их отбросить, его игра по-прежнему остается сверхъестественной.

—  Но вы говорили себе: «Я хочу опередить Рональдо»?

—   Нет, вовсе нет.

—    Даже на чемпионате мира?

—     Там другое дело. И все же я не думал о поединке с Рональдо. Выходя на финаль­ный матч» я хотел обыграть всю Бразилию, при этом ду­мая о себе как об одном из элементов нашей сборной. Что же касается Рональдо, то, несмотря на его неудачу в финале, он по праву был при­знан самым ценным игроком чемпионата. Он действитель­но доказал, что может в оди­ночку решить исход того или иного матча. Но в решающий момент удача была на моей, на нашей стороне.

—      Представьте, что выш­ло бы наоборот, и лучшим игроком был бы все же при­знан бразилец.

—      Готов представить вто­рое, но только не первое. Мысль о том, что мы не стали бы чемпионами мира, сейчас не умещается в моем мозгу. А что до «Золотого мяча», то я начал бы мечтать о том, что­бы получить его в 1999 году. Я терпеливый человек. Впро­чем, я и так об зтом мечтаю.

Есть кто-нибудь, кто мог бы еще, по вашему мнению, претендовать на титул сильнейшего?

—   Габриэль Батистута. Его индивидуальные качества и индивидуальные результаты феноменальны. В Италии бомардирам особый почет, и ре­номе Батистуты очень высо­ко. Когда только заходит ма­лейший разговор о его уходе из «Фиорентины», вся Фло­ренция становится похожей на растревоженный улей. Но ар­гентинцу не хватило команд­ного успеха, серьезных побед.

—     Рональдо, Батистута... Кто еще?

—         Шукер, маленький Оуэн...

—   Денилсон?

—    Он действительно уме­ет очень многое, но надо по­дождать, когда его возможно­сти окажутся востребованны­ми. Я уверен, что для того, что­бы претендовать на звание лучшего футболиста мира, нужно играть в великом клу­бе.

—    Вы не назвали ни од­ного француза...

—    Мы стали чемпионами мира, явив высочайший коман­дный дух. И мне сложно от­метить кого-либо особо. Так же, как мне несколько неуют­но оттого, что я лично полу­чил столь высокое признание.

—    И все же, если бы вас попросили выделить двух или трех ваших партнеров по сборной, чьи имена вы бы назвали?

—   Если уж на то пошло, то назову четыре фамилии.

—   Списком?

—   Нет, конечно, ведь каж­дый из них достоин более развернутой оценки.

—   Итак...

Дешам. Он самый титу­лованный среди нас, он игра­ет в «Ювентусе» уже пять лет, и этим все сказано. Дидье... это все! Есть футболисты, ко­торых видно на поле, а есть футболисты, которые остаются лидерами всегда и везде. Дидье из их числа. И в сборной его роль невозможно пре­увеличить. Он — самая главная фигура в команде. Насто­ящий капитан! Далее Тюрам. В Италии он считается монстром. Таких защитников мировом футболе давно не было. Его класс и его неве­роятная стабильность потрясают. А на чемпионате мира помимо своих обычных ка­честв Лилиан проявил еще и чувство ситуации, забив два мяча в полуфинале, когда мы испытывали огромные пробле­мы, не зная, как преодолеть оборону хорватов. И без его двух голов я не забил бы своиx в финале и не сидел бы с вами, рассуждая о своем «Золotom мяче». Третий — Лоран Блан. Что меня привлека­ет в этом игроке, так это его легкость в обращении с мячом при специфических функциях защитника и продуман­ность каждого действия.

—     Эти качества не всегда остаются замеченными.

Мне нравятся такие пюди, как Лоран. Простые в общении, без фанфаронства, вносящие уверенность и спокойствие как в игру, так и в жизнь команды. Он занимает особое место в сборной, вы­зывая всеобщее уважение. С Бланом в центре обороны и Дешамом в середине поля я всегда спокоен.

—    И, наконец, четвертый?

—     Эмманюэль Пети. Этот год он провел на высочайшем уровне. Но учтите, все, что я сказал об этих игроках, никак не должно принижать досто­инства остальных.

—    Вы помните свою реак­цию на победу в референду­ме «Франс футбола» других французов?

—     Конечно. Особое впечат­ление произвела церемония вручения «Золотого мяча» Мишелю Платини. Я был горд [за него и за всю Францию. Правда, в памяти сохранилось событие только в 85-м (Платини был лауреатом в 1983. 1984 и 1985 годах. — Прим. ред.). когда я уже был футболистом и играл за детс­кую команду «Канна». В пре­дыдущие годы, наверное, вни­мание к футбольным событи­ям у меня было послабее.

—    Папен в 91-м?..

О, это я помню отлично. Я уже играл за «Канн» в чем­пионате Франции, и мы как раз только что встречались с «Марселем» и даже обыгра­ли его на «Велодроме» — 1:0. Меня тогда бросило в холод: мы выиграли у команды, в ко­торой выступал сам Жан-Пьер Папен, а на тренерской скамейке сидел сам Франц Беккенбауэр.

—     На ваш взгляд, «Золо­той мяч» можно считать ве­хой не только в футбольном смысле, но и в общечелове­ческом?

—     Естественно, что журна­листы, делая свой выбор, за­думываются не столько о че­ловеческих достоинствах иг­рока, сколько о его действиях на поле. Например, личность Христо Стоичкова трудно на­звать примером для подража­ния. Но все же, думаю, каждый человек, футболист или пред­ставитель любой другой пуб­личной профессии, должен вы­зывать уважение не только умением делать свое дело, но и умением держать себя, об­щаться с теми, кто его окру­жает.

—      Ваши слова говорят о том, какое воспитание вы получили от отца. А как он относится к вашим достиже­ниям?

Для отца по-настояще­му важно, чтобы я был споко­ен и не имел проблем в об­щении с людьми. Для него лично это всегда было осно­вой жизни. Самую большую гордость, по его собственным словам, он испытывает, когда может сказать: «Мой сын не изменился, он остался самим собой». Это важнее, чем мои голы и мои победы. Отец ни­когда не изменял своим прин­ципам, и я стараюсь следовать его нормам.

—     И все же сын — луч­ший футболист мира, это не может не волновать.

—    О, конечно, это волнует и радует всех в моей семье.

—    Кого в особенности?

—     Моего брата Нордина. Когда накануне (беседа состо­ялась на следующий день пос­ле обнародования результа­тов референдума. — Прим. «Ф.Ф.») я сообщил ему об этом, он не мог успокиться и все время повторял слова ра­дости. Это было так приятно, ведь именно Нордину я обя­зан своим талантом, своим от­ношением к футболу.

- ?...

—    Когда я был маленьким, у меня не было другого же­лания, кроме как играть в фут­бол вместе с Нордином. Я смотрел на него, искал его, повторял его жесты и даже его мимику. Нордин всегда прекрасно владел мячом и умел быть особой фигурой на поле.

—     Он, конечно, старше вас?

На три года. Кстати, он мог бы стать высококлассным профессиональным игроком, если бы поставил в свое время такую задачу. Сейчас он следит внимательнее, чем кто бы то ни было, за моей игрой и, я думаю, ощущает то же, что и я: связь между нами, его присутствие в каж­дом моем действии, его вклад в каждый мой успех. Так что мой «Золотой мяч» для него — собы­тие особенное.

—      Для вас это тоже событие осо­бенное...

—     Бесспорно. Я получил награду за 13 лет тяжелого труда. С той поры, как я приехал в Центр подготовки «Канна», каждый день я заставлял себя работать, учился получать от работы удоволь­ствие и каждый день ставил перед собой цель: доби­ваться результатов. Мне повезло: мне достались тренеры, партнеры и друзья, поддерживавшие во мне уверенность в моих силах. С этой уверенностью я становился с каждым днем сильнее и сильнее. Такова моя натура: мне необходимо чув­ствовать поддержку и оценку моего труда, мне необходимо, чтобы говорили обо мне, го­ворили со мной...

—       Вы стали лауреатом «Золотого мяча» благодаря своей игре на мировом пер­венстве и, возможно, конк­ретно благодаря двум голам в финальном матче. Но 1998 год для футболиста Зидана не ограничился июнем и июлем. Давайте вспомним вехи этого года по порядку. Начиная с открытия «Стад де Франс» 28 января и матча Франция — Испания.

- Тот день символизиро­вал переход из 1997 года в 1998-й. В наших головах не ис­чезала мысль: вот наконец на­стал год чемпионата мира во Франции, и этот год должен хорошо начаться. Поэтому тот матч был не просто разминочным. К тому же аудитория ждала от нас только хорошей игры, а соперник к этому мо­менту не проигрывал между­народных матчей уже четыре года. Все это придавало нам сил и желания раскрыть все свои возможности на поле. После я часто вспоминал тот матч, говоря себе. «А почему мы должны играть впослед­ствии хуже? Ведь можем же?».

—    С 28 января до начала чемпионата мира ваш на­строй не менялся?

—   Я все время думал: «Ка­кая удача, что мне выпала честь сыграть за Францию на мировом первенстве у нас в стране!» И все казалось мне простым: задача поставлена, дело в нас самих.

—     Теперь поговорим не­много о марте, месяце, став­шем определяющим в итогах сезона для «Ювентуса»...

—     Все было очень непрос­то. В Лиге чемпионов наша победа над киевским «Дина­мо» только внешне казалась легкой, а в чемпионате мы во­обще находились под огром­ным давлением. К тому же пе­редо мной стояла нелегкая задача: разумно распределить силы, чтобы подойти в лучшей форме к чемпионату мира, не ухудшая при этом игры в те­кущих матчах. Испытывал я и сильное психологическое дав­ление. Вокруг меня образова­лась какая-то постоянная суе­та, очень активны были журна­листы, друзья, и в какой-то мо­мент я почувствовал, что ра­створяюсь в этом круговоро­те. Я сказал себе: «Надо абст­рагироваться от всего, чтобы не повторить ошибок Евро-96».

—    Каких ошибок?

Будучи в отличной физи­ческой форме, мне тогда не уда­валось по-настоящему сосредо­точиться и настроиться. Теперь же я понимал, что без этого нельзя добиться круп­ного успеха.

—      Победа в чемпионате Италии тоже стала заметной вехой в 1998 году?

—     Безусловно. Скажу вам, что «золотой» матч предпос­леднего тура с «Болоньей», который мы выиграли 3:2 бла­годаря хет-трику Индзаги, матч, который складывался неверо­ятно сложно, остался в памя­ти очень ярким событием.

—     Вокруг «Ювентуса» на финише чемпионата суще­ствовала нездоровая атмос­фера, связанная прежде все­го с судейским вопросом...

—      Мы не украли этот ти­тул! Мы победили в тяжелей­шей борьбе, в том числе пси­хологической, доказав, что мы лучшие. Мы забили 67 голов, это первый показатель в Ита­лии.

—    Сколько из них было на вашем счету?

—    Шесть, как и в предыду­щем сезоне.

—     Результат не слишком впечатляющий.

—     Согласен. Мне тоже хо­телось бы забивать чаще. Но моя игра всегда ориентирова­на на партнеров.

—     Играть для других и за­бивать самому — так не вы­ходит?

—    Это иной стиль, скажем, стиль Роберто Баджо. Но я не хочу менять свою манеру. Меня так же радует голевой пас, даже если у меня в дан­ном эпизоде был шанс отли­читься самому. Вообще, если я играю сам для себя, значит, я играю плохо. Всегда, когда человек в чем-то изменяет себе, он становится менее сильным.

—      Через неделю после финиша итальянского пер­венства « Ювентус» вышел на финальный матч Лиги чемпи­онов. Какие впечатления ос­тались у вас от той игры с «Реалом»?

Конечно, плохие. А жаль: такую баталию — великий «Реал» против великого «Ювентуса» — хотелось бы выиграть. Но, признаться, по большому счету я не испытал слишком серьезного разоча­рования. «Реал» заслуживал победы.

—       Как и дортмундская «Боруссия» годом раньше?

—     Нет, Дортмунд не пока­зал ничего выдающегося.

—    Но забил вам три гола...

—      Забили, но не показал великой игры.

—       После поражения от «Реала» заговорили о том, что вы испытываете комплекс финалов, вспоминая также поражение «Бордо» в фина­ле Кубка УЕФА в 96-м.

—     О-ля-ля! Как меня нер­вировали эти разговоры! Осо­бенно, когда их вели француз­ские журналисты. Перед чем­пионатом мира говорить о комплексе неудачника — не лучшая моральная поддержка. Но по натуре я оптимист и, слава Богу, не поддался тем настроениям.

—     Вы часто сердитесь на прессу?

—     Тогда, перед чемпиона­том мира, раздражение было действительно большим. Осо­бенно когда на пресс-конфе­ренции после товарищеского матча с Финляндией в начале июня все вопросы задавались с негативным подтекстом, мол, мы не в состоянии показать хорошей игры. К счастью, Эме Жаке очень помогал нам об­рести верное расположение духа.  Он повторял, что мы спо­собны на многое и должны проявить все наши лучшие ка­чества.

—        Ваши отношения с Жаке подверглись суровой проверке в тот момент, ког­да, получив красную карточ­ку, вы покидали поле в мат­че с Саудовской Аравией...

—     Уходя с поля, я поднял глаза в надежде встретить его взгляд, чтобы найти в нем если не понимание, то поддержку. Увы, он не посмотрел в мою сторону...

—    Но затем все встало на свои места.

—    Вечером после просмот­ра видеозаписи Жаке сказал, что я не заслуживал удаления, но добавил, что подобные же­сты не делают мне чести и сильно ударяют по престижу, как личному, так и командно­му. В этом он был прав, как и в том, что больше ни разу не завел разговор на эту тему.

—     Ваши чувства в тот ве­чер...

—     Ох...

—     Вы были один на всем белом свете?..

—     Нет, со мной был Кристоф (Дюгарри), который при­шел ко мне и разговаривал со мной весь вечер.

—     О чем?

- Обо всем и ни о чем. Мы оба были угнетены, ведь его травма оставляла ему ничтож­ные шансы сыграть еще хотя бы один матч на чемпионате.

—       У вас не возникало мысли, что чемпионат для вас закончен?

—     Нет. Я надеялся, что все поймут, что этот жест был реф­лекторным, что я не хотел умышленно ударить соперника.

—    В целом вы умеете вла­деть своими нервами на поле?

—      Признаться, время от времени я совершаю поступ­ки, которых не должен совер­шать.

—     Как вы это объясните?

—    Возможно, для того, что­бы оставаться самим собой, мне необходимо время от вре­мени выходить из себя...

—     Давление, которое вы испытывали во время чемпи­оната мира, не могло разру­шить вашу уверенность в себе?

—    Напротив, оно лишь под­стегивало меня. К тому же я был в отличном физическом тонусе.

—   Самым сложным в эмо­циональном плане был матч в четвертьфинале с Италией...

—    Эмоции, эмоции... Ни до матча, ни в его ходе я не ощу­щал их груза. Когда ты ясно видишь цель, ты можешь быть свободен от лишнего груза эмоций.

—    Вы помните чувства ва­ших соперников, со многими из которых вы дру­жите? Например, Кристиана Вьери?

—    Да, после игры он не сдерживал слез. Я подошел к нему, обнял его и, ис­пытывая стеснение, сказал: «Не расстра­ивайся, ты все равно великий игрок». Хотя вряд ли его это могло успокоить.

—       В каком на­строении вы готови­лись к финалу?

—          Я говорил себе: «Мы не имеем права проиграть этот матч».

—    К этому моменту вы не забили на чем­пионате ни одного гола...

—    Я вспоминаю, как Лоран Блан подошел ко мне перед игрой и сказал: «Это твой шанс. Ты должен забить хотя бы один гол, чтобы все убеди­лись, что ты великий футбо­лист...»

—     Эту мысль высказыва­ли тогда многие.

- Да, в том числе и Жаке, который сказал мне нечто похожее после дневной так­тической установки. В частности, он сказал, что при розыг­рыше стандартных положений не всегда играют строго. Он обратил мое внимание на то, что ближняя штанга у них не всегда прикрыта.

—    Он видел финал еще до его начала!.. Что вы подума­ли, когда забили первый гол?

—    Какие там мысли! Я про­сто радовался, как ребенок.

—    А после второго гола?

—     Я целовал футболку и чувствовал, что все сегодня на моей стороне.

—     В перерыве при счете 2:0 вы поверили в то, что уже выиграли?

—      Ни в коем случае. Мы все вели себя так, как будто счет был 0:0. «Надо оставать­ся столь же сконцентрирован­ными», — говорили мы.

—     Ваш сын Энцо в пер­вый раз во время чемпиона­та находился на трибуне...

—      Да, и он внимательно смотрел весь первый тайм. А потом заснул.

—   Для вас было важно его присутствие?

—     Он не мог не быть на финале. Я верил в то, что он придаст мне сил.

—     Во время игры вы ис­кали взгляды Энцо и Веро­ники, вашей супруги?

—    Нет, но я точно знал, где они сидят. А когда все кон­чилось, мне удалось пробиться к ним и обнять их. И мы плакали все вместе.

- Плакали?

—     Да. Энцо видел, как меня захлестывают слезы счастья, и сам рыдал. Сначала он повер­нулся к маме и спросил: «По­чему папа плачет?», а потом присоединился к нам. Знаете, я с детства не плакал, привык­нув все переживать внутри себя. Но зти чувства были слишком сильными. Ничего похожего ни в спортивном плане, ни в эмоциональном я раньше не испытывал.

—    В ходе чемпионата мира отношение к вам со стороны публики менялось. Вы чув­ствовали это?

—    Да, в некоторой мере...

—    Вы звезда...

—     Звезда? Мне не нравит­ся это слово в данном контек­сте. Но правда, что я получил огромное признание. Я нашел время, чтобы прочитать все письма, пришедшие в мой ад­рес. Жаль, что физически я не в состоянии ответить на каж­дое из них.

—    Сколько их было, при­мерно?

—    Я заполнил три прилич­ные коробки.

—    Среди них были и ком­мерческие предложения? Уча­ствовать в той или иной рек­ламной кампании, например?

—   Да, но подобными веща­ми занимается мой агент.

—     Но вы рассматриваете подобные предложения?

—     Я могу обойтись и без них.

—      Вы один из символов рекламной кампании «Адида­са»...

—    Да, я продлил контракт перед чемпионатом мира. (Смеется). Надо было потер­петь...

—    Жалеете?

—    Да нет, что вы. У меня отличный контракт, вдвойне ценный, поскольку подкреплен прекрасными отношениями с руководством компании.

—    В частности, с Робером Луис-Дрейфусом.

—     Это прекрасный чело­век.

—      Вы разговариваете с ним о «Марселе»...

Да, и мне зта тема инте­ресна. Я вообще вниматель­но слежу за «Олимпиком», ста­раюсь смотреть все его матчи по телевидению.

—     — Вы знаете, что на «Ве­лодроме» мечтают увидеть вас в белой футболке?..

...

—     Ваше молчание можно интерпретировать по-разному.

—    Я футболист «Ювентуса».

—       «Ювентуса», который сейчас испытывает немало проблем. Если вы не против, выскажите свое мнение по поводу допингового скандала.

—      Я предпочитаю не ду­мать на зту тему. Мне дове­лось многое слышать, но об­суждать все это я не хочу. Каждый занимается своим делом: игроки играют, судьи (имеются в виду юристы. — Ред.) судят.

—     Вас вызывали дважды на беседы...

Однажды. Мне задава­ли вопросы, в том числе — принимал ли я креатин и в каких количествах.

—     И?..

—    Я принимал и принимаю поныне. Но это мое личное дело. Обычно это происходит в перерывах матчей. Как из­вестно, креатин признан веще­ством, не относящимся к ка­тегории допингов. Это вита­мин, который вправе прини­мать каждый спортсмен, тем более тот, который проводит в среднем два матча в неде­лю.

—       Еще одна серьезная проблема «Ювентуса»: объявленный уход Марчело Липли по окончании сезона...

—      Он собирался уходить еще после предыдущего чем­пионата и сказал нам об этом, так как предпочитает во всем быть честным со своими фут­болистами. Так что я был го­тов к такому исходу.

—      Что для вас значит Липпи?

—     Я очень многим обязан ему. Он всегда вселял в меня уверенность, даже в самые трудные периоды. Кроме того, с помощью Липпи я глубже стал понимать тактические тонкости. Еще он научил меня работать на тренировках без соперника. Это изнурительно, но приносит свои плоды. В целом же могу сказать, что Липпи — человек, обладаю­щий твердым характером, уме­ющий сплотить вокруг себя незаурядных личностей.

—        Каким вам видится «Ювентус» без Липпи?

—    Он позволил клубу под­няться на вершину, выиграть множество титулов. Тот, кто придет ему на смену, должен будет вдумчиво распорядить­ся тем, что наработано. «Ювентус» — суперклуб, ко­торый обязан держаться на­верху.

—      Вы не задумывались над тем, что «Ювентус» без Липпи может оказаться и «Ювентусом» без 3идана?

—     Нет, я связан с клубом контрактом и готов играть в Турине до истечения его сро­ка.

—    То есть еще, как мини­мум, два года?

- Да.

—     Вы не сомневаетесь в том, что в следующем сезоне «Ювентус» сохранит свою боеспособность?

—      Нет. Я не знаю своей судьбы, но знаю свои возмож­ности. Это касается и коман­ды в целом...

—     Которая должна объе­диниться вокруг вас...

—     Возможно, и так. Я не считаю себя лидером, но го­тов к этой роли...

Говоря о футболисте в рас­цвете лет, не имеет смысла подводить итоги. Даже когда речь идет о столь блистатель­ном годе. Многоточие — луч­ший знак для окончания бе­седы с Зинедином Зиданом. Дальнейшее — на футболь­ном поле.